По следу (журнальный вариант) - Страница 25

Сударев подозвал официантку, спросил:

— Что это у вас за картина?

— Эта? Называется «Хищники». Говорят, на куйбышевском вокзале есть такая же, только еще больше. А эту по заказу нам рисовал наш местный художник, Василевский. Картина выдающаяся, всем пассажирам очень нравится. Фриц очень хорош, страшный. А про волка все наши охотники говорили — как есть живой…

Молодая женщина хотела еще что-то сказать, но Сударев перебил:

— Что там, на кухне, есть из горячих блюд?

— Рановато еще, только повар пришел, — ответила официантка. — Я сейчас узнаю.

Вернувшись, она сообщила раннему пассажиру, что супов нет никаких, а вот свиную отбивную с горошком или рыбу жареную можно получить минут через двадцать. Сударев выбрал отбивную.

Он терпеливо ждал, ел медленно, со вкусом, отрезая кусок за куском; в меру жирная, сочная свинина была запита стаканом легкого белого вина.

Время шло. В ресторане появились посетители. По соседству с Сударевым устроилась компания железнодорожников, занявшаяся пивом. Сударев расплатился и вышел.

После прихода поезда минуло больше двух часов, и городок успел оживиться. Шел девятый час, магазины уже открылись. Сударев пересек привокзальную площадь и вскоре оказался около городского базара. Глядя на ряды продавцов и толпу между рядами, он приостановился.

Базарный день. Высокими насыпями лежали груды местных овощей: многоцветные, спелые, твердые; кучи и местных и привозных с юга дынь, арбузов, яблок, груш, слив. За овощным рядом белыми передниками манил молочный. За ним расположился мясной и птичий. Кузовы приехавших на базар колхозных автомашин ломились от продуктов. Казалось, что маленький городок не найдет в себе сил поглотить все предложенное ему веселое, яркое изобилие плодов земли…

Главная улица начиналась от базара. Она плавно поднималась на возвышенность к центру города. Сударев шел медленно, как на прогулке. Поглядывая на каменные двух- и трехэтажные дома с магазинами в первых этажах — многие дома были старинной постройки, — он вскоре оказался у городского сада. Не раздумывая, Сударев пошел по средней аллее.

Тянул легкий, теплый ветерок, становилось почти жарко, и Сударев выбирал теневую сторону. Пальто он перекинул через руку. Аллея привела приезжего на площадку летнего театра, заполненную длинными скамьями перед полусферической раковиной эстрады.

С другой стороны, вблизи от выхода из парка, приезжий заметил тир. Несмотря на ранний час, несколько молодых людей, заядлых любителей стрелкового спорта, уже толпились там. Сударев подошел поближе и прислонился к дереву, наблюдая за стрелками.

Тоненький юноша, поощряемый товарищами, старательно целился в нарисованный на доске кувшин с цветами, но промахнулся: пулька оставила метку сантиметрах в пяти от центра. Заведующий тиром перезарядил легкую винтовку и снова предложил ее неудачливому стрелку. Но к винтовке протянулась другая рука:

— А ну, погоди!.. Я тебе покажу, как нужно бить.

Ружье взял высокий мужчина лет тридцати пяти, худой, сутуловатый. Он откинул левой рукой очень длинные темные волосы франтовской прически, оперся локтями на прилавок и прицелился. Сударев видел его спину с остро поднятыми плечами, сухую складку кожи на тощей бритой шее под расстегнутым воротом синей рубашки с короткими рукавами.

После выстрела перевернулась фигурка медведя.

— Так! — удовлетворенно сказал высокий. — Повторим…

Он вызвал бурный восторг пары мальчишек, бескорыстных болельщиков и завсегдатаев недоступного для них тира, повалив еще две мишени. Но на четвертом выстреле он промазал, хотя кто-то и сказал, что пулька ударила почти в яблочко. Высокий не смутился промахом. Передавая юноше винтовку, он говорил:

— Вот так стреляй! Дыхание и все такое… А главное, думай одно: что хочешь ему в самое сердце влепить. Угробить его, чтоб не жил на свете. Понятно? Со злобой касайся спуска! Тогда и попадешь наверное… А что на четвертый раз я спуделял, так это со вчерашнего, — добавил высокий и спросил сам себя: — Пойти, что ли, опохмелиться?

У него было лицо с резкими чертами, с густыми черными бровями, сходящимися над острым, тонким носом. Лицо заметное и отнюдь не уродливое. Если бы не глаза, которые были слишком близко поставлены друг к другу и слегка, кажется, косили, этот человек был бы весьма недурен собой. Сударев заметил, что на правой руке меткого стрелка не хватало мизинца, а четвертый палец был искривлен.

Дождавшись, когда худенький юноша, вопреки советам опытного стрелка, опять промахнулся, Сударев пошел своей дорогой, больше не прислушиваясь к легким хлопкам выстрелов за его спиной.

Выйдя из парка, Сударев немного замялся при выборе дальнейшего пути. Со стороны могло показаться, что он старается припомнить известные когда-то, а ныне позабытые места. На самом деле это было совсем не так: Сударев посетил город впервые в жизни. Он воспользовался случайной встречей в вагоне с человеком, отлично знавшим этот степной городок, сумел подробно расспросить его. Внимательный и обязательный спутник даже нарисовал, от нечего делать, схему улиц. Доверяя своей памяти, Сударев не счел нужным сохранить листок бумаги.

Выйдя из парка, Сударев оказался на небольшой площади, сильно растянутой, в ущерб ширине, вдоль парковой ограды. От нее вниз расходились пять или шесть довольно узких улиц, из которых лишь одна, против ворот парка, была замощена булыжником.